Очень личный интерес
За короткие двадцать лет активной общественной, литературной и научной работы (с конца 80х) я немало поездил по миру. Сейчас посчитал: 17 стран посетил, в некоторых месяцами жил и не раз. Даже (мечта юности) за рулем однажды проехал по Франции, Бельгии, Германии, потом паром – и через Финляндию. В некоторых районах НЙ, Парижа, Рима, где, бывало, останавливался, пожалуй, и теперь не заблужусь… Не скажу, мол, был счастлив за границей, но большинство поездок были интересны и полезны: конференции, семинары, доклады и лекции, книги там выходили, и просто общение с друзьями (вот это как раз точно – счастье). Но при всей благодарности тем, кто меня приглашал и оказывал гостеприимство, при всей любви к друзьям, пожелавшим жить и живущим за границей, у меня никогда и нигде не возникало желания остаться навсегда.
Мысль об эмиграции никогда всерьез не возникала вовсе не потому, что в России мои материальные, бытовые условия были как-то особенно благополучны, и, мол, жаль бросать насиженное. Вовсе не в этом дело. Никогда не хотел я уезжать из России потому, что у меня здесь свой, очень личный интерес. Жить здесь мне душевно комфортнее.
За границей я гость, как бы хорошо ни устроен быт. И даже если навсегда где-то поселюсь, гостем и останусь – желанным или нет, другой вопрос – так я себя ощущаю (подчеркиваю: говорю только о себе и о своих, очень личных чувствованиях). Там – в гостях, потому что дома, хозяином я себя чувствую только в России.
Вы скажете, ничего себе хозяин, ничего себе комфорт: в доме свободно распоряжаются мошенники, воры, а то и бандиты-убийцы, онирастаскивают или уничтожают материальные, культурные, духовные богатства, а ты сидишь, накрепко связанный репрессивными законами, реальной угрозой прямого беззаконного насилия, отсутствием политического выбора, пока необъявленной, но реально введенной идеологической цензурой… а в моем частном случае еще и возрастом (и всем емусопутствующим)… Комфортно тебе? Да, комфортно, если иметь в виду комфорт не материальный, а душевный.
Нет, нет, здесь не тема Ахматовой, которая была с народом, «там где мой народ, к несчастью, был». Никакой жертвенности. Даже, пожалуй, разговор об ответственности и совести надо пока оставить в стороне. А вот о чем стоит сказать, так это о профессиональном долге. По профессии я – литератор, публицист, человек пишущий и говорящий. Таково мое призвание, таков главный интерес – с этим я и жизнь прожил. Там где айтишник, или врач, или сантехник или кто другой вовсе не обязан выступать публично, я, литератор, публицист, как раз не имею права промолчать. «И пока мне рот не залепили глиной», возможность исполнять свои обязанности, возможность реализовать свое предназначение – это ли не главный интерес в жизни и наивысший душевный комфорт?
Россия – страна логоцентричная: здесь всегда «в начале было слово». Века проходят, а политический механизм у нас всё никак не заработает. Лишь на считаные годы (в 90-х)возникала возможность демократического, парламентского выражения интересов различных слоев общества. Во все же остальные времена эту общественную функцию исполняла русская литература – самых различных жанров, от объемных романов и до скоморошьих частушек. Недаром историк Ключевский называл скоморохов «публицистами темных веков». В острословнойчастушке скоморох улавливал и выражал мнение своих современников о жизни и о властях предержащих. За то власти – и светские, и церковные – и гнали их, и били, и убивали.
Отличие нынешнего публициста от скомороха лишь в объеме текстов и в техническом оснащении. Но общественная функция та же. И, думаю, отчаянная смелость и ощущение своего общественного предназначения необходимы те же.
И сегодня за отсутствием парламентской оппозиции (не считать же за таковую всех прикормленных) именно публицистика, публицистическая журналистика наиболее полно улавливает и выражает реальное состояние общественных настроений, общественного мнения. Ну вот, например, по опросам Левада-Центра* (конечно же объявленного иноагентом) большая часть респондентов ожидают, что в ближайшие месяцы Россию ждет ухудшение ситуации как политической жизни, так и в области экономики. Кто в Думе или в официальных сми разделяет эти вполне реальные тревоги большинства, отзывается на них? Да никто. Но зато совершенно определенно, четко и недвусмысленно это мнение выражается независимой публицистикой и журналистикой – как раз теми, кого власти «клеймят» как иноагентов и подвергают административным (непомерные штрафы) или даже уголовным преследованиям по сфабрикованным делам (как это только что произошло с великолепным Виктором Шендеровичем*, который, к слову, не собирался эмигрировать и мужественно держался до последнего, до прямых бандитских – как бы судебных! – бесчинств, определенно угрожающих жизни).
Иначе говоря, борьба с независимой публицистикой и журналистикой есть не просто подавление гражданского общества, но, по сути, преступная попытка властей предержащих напрочь лишить соотечественников права и даже самой способности иметь свое мнение о происходящем в стране и мире, остановить работу мыли. Но все эти попытки обречены, пока в России существует и работает (чего, заметим, не было в советские диссидентские времена) многочисленная профессиональная корпорация независимых журналистов и публицистов, как раз и улавливающих и выражающих мнение общества. Уверен, со временем станет очевидно, насколько нелепы, бессмысленны были усилия властей остановить эту работу репрессиями и наклеиванием ярлыков вроде «иностранного агента». Не те времена.
Со своими единичными публицистическими выступлениями (3-4 десятка за последние годы), я, конечно, не имею права причислять себя к отважной корпорации выразителей общественного мнения, работающих ежедневно, широко, ярко. Но, возвращаясь к началу этого текста, скажу, что для русского литератора, публициста, журналиста не было и нет работы более интересной и важной, чем уловить и объективировать в слове мнения и настроения российского общества, понять и предъявить «городу и миру», да и самим соотечественникам положение дел в стране. Очевидно, что от успеха этой работы зависит судьба России. Но и будущее человечества (в нем и моих, и ваших детей, внуков, правнуков) средипрочего впрямую зависит и от того, будет ли Россия свободным, демократическим, миролюбивым государством.
Не знаю, удалось ли мне здесь сказать, в чем мой личный интерес и душевный комфорт жить в России и почему у меня никогда не возникала мысль эмигрировать.